| Кличка: Сирена |
Кто мы, незнакомцы из разных миров?
Или может мы - случайные жертвы стихийных порывов?
Знаешь, как это сложно - нажать на курок.
Этот мир так хорош за секунду до взрыва...
Информация из акции
Сирена общительна, миролюбива и всегда готова помочь, если попросить у нее помощи. Она не будет завидовать твоим шмоткам, украшениям и строить из себя черт знает что. Сирена не любит дураков и относится ко всем с непозволительной роскошью быть великодушной и прямолинейной. Если вы хотите услышать как вы хорошо выглядите - не спрашивайте Сирену. Ответ ее непредсказуем, но всегда честен. Сирена может показаться болтливой, если вы не прислушиваетесь к тому, что она говорит. А после разговоров с ней в голове остается звонкая пустота от ее голоса и интонаций и не единой разумной мысли. Ничего нового вы не узнаете, если Сирена сама не захочет вам рассказать. А она не любит посвящать кого-то в свою жизнь. Исключения редки и весьма неожиданны. Сирена любит петь и что приятно - умеет это делать. Многие считают что именно поэтому она получила такую кличку. Но все не так просто. Кроме пустоты, остающейся после разговоров с ней, Сирена обладает довольно строптивым в плане мужчин характером. Она никогда не судит других за их увлечения, но сама редко планирует заводить какие-то отношения. Она уже как-то пыталась что то построить и поняла, что ей скучно. Сирена не белоручка, но вот с рукоделием у нее плохо, впрочем и ворожить она не умеет. Зато умеет починить коляску, магнитофон и телевизор. Сделать из уборки вечеринку просто устроив марафон под музыку. Сирена азартна и зная это старается держаться от игр на желания и деньги подальше. Конечно ее семья не бедствует, но лишний раз попадаться Сирене тоже не хочется. Никто не понимает за что Сирену отправили в Дом много лет назад. И сама Сирена не часто делится этим. Проблемы в семье - так это назвали. Проблемы это когда не можешь договорится о том до скольки тебе гулять. А когда ты забираешься под стол потому что четко уверена, что все твои родственники хотят от тебя избавится, а из всех углов ползут чудовища, желающие забраться в тебя - это уже не проблемы. Это уже стихийное бедствие для ребенка, каким Сирена тогда была. И поэтому ее отдали в Дом. В надежде, что она поживет без давления на нее семьи, а потом вернется к ним совершенно нормальной.
Отношения:
Сирена - единственная близкая подруга Химеры. Даже не подруга - друг. Который разберется, выслушает, посоветует и никогда не будет гнобить ее за скверный характер. В свою же очередь Химера видит в Сирене существо, которое может взлететь и никогда не относится к ней с тем презрением, которое возникает у нее при виде других. Их не часто видят вместе, но скорее потому, что они умеют выбирать места, где можно поговорить без лишних ушей. Химера просто не любит других, а Сирене интересно с Химерой, потому что она совсем не похожа на тех дурочек, что бегают по Дому. Сирена такой же прыгун как и Химера. Хотя нет. Не такой. Химера пришла с той стороны, а Сирена родилась на этой.
Характер
Миролюбивость Сирены – притча во языцех, хотя до славы кроткой Русалки ей, конечно, далеко, но она и не стремится. Предпочитая выбрать полюбовный исход и бескровное решение конфликта, она, всё же, готова и, в случае чего, принять бой. И здесь, можно не сомневаться, спуску не даст никому.
Немногочисленны её привязанности, но в них она постоянна и верна – куда там Пенелопе. Полагает себя знатоком человеческих душ, но благоразумно об этом не распространяется. Вообще не склонна к самовосхвалению, но грех самолюбования ей свойственнен, хотя и не доведён до нарциссизма.
Рассудительна, прямолинейна до шизофреничности – может в открытую высказать то, что думает о человеке, не делая разницы между ровесниками, воспитателями и преподавателями. Однако, в силу самовоспитания, иногда облачает правду-матку во вполне приемлемые слова.
В пении её – не только и не столько сети для других, сколько спасение для самой себя. Детские считалочки, старинные баллады, современные, доносящиеся из хриплых колонок напевы – всё является своеобразным защитным заклинанием, укрывающим девушку плотным коконом слов и звуков. Иногда она поёт для кого-то другого, принимая его под свою защиту, а иногда – просто так, для души.
Удивительным образом ей послушна техника, да и самой Сирене по душе орудовать отвёртками и молотками, заставлять оживать самые, казалось бы, безнадёжные вещи, или создавать что-то новое.
К Изнанке она привыкла, хотя и не до конца – пожалуй, тех, кто сумел сжиться с ней целиком можно пересчитать по пальцам одной искалеченной руки. И, всё же, она искренне и беззаветно любит ту, другую сторону Дома, в которой спрятан совсем иной мир, со своими, подчас очень жестокими законами. Несомненно, сжиться с участью Прыгуна ей помогла Химера, ведь двоим всегда легче, чем одиночке…
Взят из другой игры, где довелось неписью сыграть за эльфа-террориста (да, и такое бывает).
Определённо, это был её век. Её время. Злобы, ненависти, агрессии… время войны и время отмщения. Наконец-то течение лет, окружающее её, догнало то, что клокотало, кипело внутри, томясь в запаянном на десятилетия котелке. Наконец-то безымянная Тень ощущала гармонию…
Мягко, любовно она снова прошлась маслянистой тряпицей по движущимся металлическим модулям, коих, в отличие от полимерных, было меньшинство. Эльфийке был не особо по душе стремительный технический прогресс, но она охотно осваивала новинки, направленные на истребление разумных – при условии, что этими разумными были отвратительные кровососы, мнящие себя владыками Мира.
Тряпка замерла в её руках, как замерла и Тень – привычно подавляя в себе выплеск бешенства. Не время, говорила себе она, не время…
- Чужие… - прошелестело откуда-то слева, но эльфийка уже и сама это ощутила. И оскалила в радостном возбуждении мелкие хищные зубы. Чужие – это возможность. Либо убить, либо заполучить свежие данные. Их палачи умели добывать необходимую информацию из тех, кто имел неосторожность попасть в их руки живыми – правда, порой так сложно было удержать собственную руку, и не прервать существование того, кто, зачастую, по собственной воле шёл в услужение пиявкам!
Однако, Лес молчал…
Словно всё было, как надо. Или тот, кто определился как «чужак» - знал, как не затронуть чуткие линии рощи. Знал, как нужно пробираться между деревьями, куда ступать, идя по бурелому. Как ставить ноги, чтобы не колыхнулась и травинка…
На точеном лице отразилось замешательство – но только на мгновение. Не та эмоция, которой можно было бы дать выход. В их пятёрке «звезды» все были равны, каждый «луч», но это значило не только равные права – но и равное соответствие, слаженность действий, сработанность и даже сходство. Отряд Тени уже который раз отправляли в опасную близость к самым границам боевых действий, и снежная ощущала отголоски надежды, что им – не вернутся.
Их боялись. Боялись ненависти, что двигала каждым из них, боялись бурного, нехарактерного для большинства общин, нрава. Винить за это братьев своих она не могла – страх вызывал желание устранить причину его, вот только методы… методы вызывали презрение. С одной стороны – их не могли просто изгнать, опасаясь, что, выброшенные за порог, и предоставленные сами себе молодые эльфы, обученные убивать, обратят своё оружие против тех, кто их предал. А с другой – не желали терпеть озверевших от жажды крови и отмщения бойцов рядом с собой, и оттого бросали их в самое пекло, не ведая, что те лишь только этого и ждали.
Лишь только там и жили.
…но сейчас оружию не предстояло, кажется, подать голоса. Рёв и металлическое рычание нельзя было сравнивать с песней стали и сухим звоном тетивы, но у битвы Времени свои законы. Меняется тон оружия, меняются условия ведения войны – только суть остаётся неизменной. Отнять жизнь.
«Лучи», повинуясь существующему лишь в их сознаниях и памяти сигналу, растянулись в сумерках Рощи, занимая позиции, необходимые для заключения целей в кольцо, единовременной атаки и, при нужде, уничтожения. Но неуверенность, вызванная перемещением «чужих» по лесу, отравила каждого из эльфов надеждой – а вдруг свои?
И впрямь – собранно, но явно на последнем дыхании, четверо детей Дану пробирались по ведомым лишь им тропкам. У них был ведущий. Тени не нужно было видеть, чтобы лишь на слух определить ранения, что были у трёх эльфов, а, равно, и то, что ведущий был заметно мельче и легче своих спутников. Подросток? Что он тут забыл?
Впрочем, долго размышлять над этим не пришлось – Дародай, чью линию наблюдения беглецы уже пересекли, начал движение. Спустя десяток ударов сердца к нему присоединился Хирон. Словно овчарки, загоняющие овец, они беззвучными призраками возникли за спинами четверых эльфов, и это послужило сигналом к появлению остальных.
Ещё двое снежных, а, вместе с ними, и Тень, преградили идущим дорогу, недвусмысленно удерживая тех на прицеле. И каждый старался не подать виду, как неприятно зацепило их присутствие низкорослой «одичавшей» сестры, что, оказывается, и вела измождённую и измученную троицу снежных. Вот только куда?..
- Старейшим решать, - бросила эльфийка резко, словно продолжая прерванную дискуссию, а, на деле, утверждая выбор в пользу жизни этой странной компании.
Лагерь был тихим. Разрозненные группки эльфов, подобные её, не вызывали ни тоски ни грусти – напротив, Тени было уютно в узком кругу «своих», пребывая среди тех, кто понимал и разделял её чувства. В разрозненности царило единение. И оно сейчас послужило толчком, общим импульсом, уловившим прибытие чужаков. Снежные были не из их общины, а лесная – так и вовсе… заслуживала отдельного и пристального внимания. Их появление вызвало то, что можно было назвать ажиотажем, выполненным в характерной для эльфов сдержанной манере.
