То, что Рыжий последовал за ней, ее смешанно-странным образом задело и польстило одновременно. Иллюзий она питать не хотела, что-то сломалось тогда в их отношениях, еще в тот день, когда ее занесло попутным ветром в Крысятник. Можно было отмалчиваться и дальше, только что толку?
В комнате слышалась возня питомцев Кошатницы. Молчание тянулось, извивалось, как мутно-серый дым.
-Ты же сам выгнал меня, - Рыжая затянулась, отвела взгляд к окну, первая решаясь заговорить. Куда-то испарилась и злость, и раздражение, и желание дать пинка и вышвырнуть подальше, как ее тогда из второй.
Отрубленная конечность чувства устала болеть и кровоточить, выдавать лишние импульсы, превратилась в тупо ноющую рану, с которой можно жить, главное убедиться, что иссечено все лишнее. Ситуацию нужно было прояснить, как ни крути.
Зато так же внезапно защипало в глазах. Рыжая моргнула – раз, другой и сама для себя неожиданно почувствовала, как по уголку глаз сползает слезинка. В Могильнике она запретила себе реветь строго-настрого, после него тоже. Пока была злость, можно было держаться, когда она взяла и бросила в самый ответственный момент, осталась только всепоглощающая обида.
На всех. На Рыжего, который натворил непонятно чего, на Лорда, который благородно и на редкость глупо пожертвовал собой, чтоб его защитить, на себя, не сумевшую ничего понять в произошедшем до сих пор и в итоге оставшуюся в дураках по всем показателям.
-Почему? – ей просто надоело пытаться ответить на этот вопрос самой, безрезультатно и бесполезно. – Зачем ты это сделал?
Вопрос не о ране. Физическая травма, внезапно, последнее, что ее волнует, к этому привычен любой обитатель Дома, их тут наносят и любимые, и враги, и друзья, с этой болью тут сжились. Интересовало другое. Почему выгнал. Почему не пришел, зная, что она ждет? Ждала же, как ни крути. Сколько бы не злилась, все равно по-детски надеялась, что среди стен Могильника все станет, как было прежде.
Могло стать. Уже теперь не станет, хоть как ни выворачивайся. Рыжая хорошо запомнила микроскопическую часть движения, виноватый взгляд, обращенные не к ней. Запомнила, потому что задело. Потому что… этого не должно было быть. Чувство выходило смазанным, превалировала в нем, конечно, обида – к ней-то времени придти не выбрал, а оно было, но существовало что-то кроме.
Что-то не похожее на обыденное. И вряд ли приятное.
То, чего Рыжая, не хотела признавать.
-Она тебе нравится? - вопрос задался сам собой, почти мимолетно.

Рыжая хмыкнула, облокачиваясь на подоконник и лениво затягиваясь снова и снова, понимая, что ее снова втягивает в эту роль старшей сестрички.
-Что не так? – вопрос прозвучал устало и как-то безнадежно. Реальные, яркие эмоции упрямо не хотели связываться в единое целое, прятались всем клубком внутри, переваривали внутренности в малоприятную кашу.
-Если бы не хотел, - конец фразы завис в воздухе сизым шлейфом дыма, разделяя девушку и парня, потянувшегося к ее волосам. Рыжая не сопротивлялась больше прикосновению, не стала шипеть, как в коридоре. Это было попросту бессмысленно.
-Не сделал бы, - она коротко закончила, всматриваясь в родные глаза и видя там то, что могло бы сработать еще пару дней назад. Сейчас, после того, как ее вывели из себя трижды с утра, уже не работало. Можно было бы просто отмахнуться, сказать, что прощен и прекратить эту пытку-издевательство, но Рыжая не отступалась принципиально.
Что бы не послужило тому причиной, это стоило одному человеку Дома и неизвестно, чем аукнется в дальнейшем. Рыжая чуть отшатнулась, села на подоконник, плотно прижалась спиной к стеклу, тихо засмеялась, увидев, как переменился брат в лице, стоило только задать вопрос.
-Не притворяйся, - в темных глазах мелькнул интерес и мимолетно раздражение. Она не забыла то, что ее фактически предали ради этой девчонки. Не забыла и то, как смело та влезла между дерущимися парнями и как аккуратно потянулась братова рука ее вынимать. Не говоря уже о том, что саму Рыжую за запястье он схватил явно не с целью подержаться за ручки.
Потому что она отчитала и не только белобрысую малявку. Основа была дана, достроить дальнейшее фантазии хватило.
-Я просто думала, что любящий брат, который не хотел, может выделить целых полчаса и зайти к сестре,  - которая оказалась там не без его горячего содействия. Слова звучат суховато, потому что Рыжая старалась снова не учинить скандал и сморгнула-смахнула еще одну слезинку.
-Но у брата нашлось более важное занятие, он устраивал личную жизнь, - сквозь сухость пробиваются первые ростки горького яда, полынного. – поэтому я спрашиваю, она тебе хотя бы нравится?
Иначе это будет слишком подло, что бы я тебя простила. Если ты вычеркнул меня из своей жизни только ради того, чтоб трахнуть очередную наивноглазую дуреху, то пошел ты к черту. Впрочем, даже если она тебе и нравится, то ты все равно поступил подло.
Я тоже любила Дом в детстве. Но я пожертвовала им, чтоб заменить его тебе, создать для тебя его уголок в Могильнике.
Я отдала тебе свое детство.
Чем ты мне отплатил за это? Глупым враньем про то, что у нас все было, разлетевшимся по всему Дому? Этой ножовкой в моем боку? Одиночеством в палате и таким же одиночеством здесь, в своей комнате?
Придумай сейчас что-то. Соври. Только пусть это не будет таким отвратительным, что на слух, что на вид.

Рыжая практически не двигалась с места, наблюдая за метаниями брата и силясь уяснить наконец, как и что уживалось в нем. Нервозность выдавало все — резкие, порывистые движения, маятникообразная ходьба. Он весь был на взводе и непонятным оставалось только одно.
Почему.
-Сам такой, - по-детски обидчиво парировала девушка, машинально запустив пальцы в почти идентично пламенные пряди. Это выходило не специально и даже, пожалуй, бессознательно. Из детства — все мы получаем именно оттуда. Правда некоторые так и остаются там, пытаясь втиснуться в прежние рамки и не хотят понимать, что выросли из той сказки.
Вспышка Рыжего из этой серии. Но в чем-то он прав — хотя эта правда не самая приятная — она не имеет никакого права лезть ему в душу, докапываться до истины. Не имеет. Но зачем-то лезет.
Снова тот же вопрос. Почему.
Получив сигарету обратно, Рыжая нервно затянулась — интонации брата не походили на что-то простое. Очередная сложность — и черт, как она от этих сложностей устала! Как ей надоело существовать в мире, где ничего не бывает просто и любая, самая микроскопическая цель требует сверхусилий. Даже сейчас, нужно ловить намеки, нужно искать причины, нужно пытаться понять.
Нужно, потому что она понимает — совсем разорвать эту связь, пусть даже из детства идущую, невозможно и бессмысленно пытаться. Можно сколько угодно кричать «уходи», можно спрятаться в разные углы Дома, можно разойтись по разным комнатам, но никуда не деться от себя.
-Когда я уходила, - задумчиво протянула Рыжая, теребя рыжие короткие прядки, выскальзывающие из пальцев.
Стоило ей уйти надолго, тогда еще Смерти становилось плохо. Непритворно плохо. Так, что даже детский эгоизм уступал место неспособности быть настолько жестокой, чтоб мучить его.
Рыжая могла сколько угодно злиться за то, что не могла жить, как все воспитанники. Она прекрасно знала, что могла не придти — и возможно, больше приходить было бы не нужно. Может и нет, но она никогда и не пыталась. Всякий раз она добровольно отдавала часть своего детства взамен на то, что он оставался рядом и ей было с кем вместе пугать Паучих, баловаться и наводить шум даже в тишине Могильника.
Идиотская мысль мелькнула как-то бегло, словно первая пробная волна прибоя, а потом вернулась обратно, накрывая с головой и оставляя вдалеке от зоны комфорта.
Решение было на поверхности. Так на поверхности, что пугало до дрожи, до закушенной губы, до задрожавших пальцев, уже не ласкавших, а едва ли не причинявших боль.
Решение было единственным. Другого быть не могло. Теперь и сейчас — не могло точно, ушедший в Наружность, в неизвестность ради нее Лорд поставил жирную точку во всех возможностях и невозможностях. Он не предал ее. Даже ради ее самой. Поверил в то, что ей лучше знать, как правильно.
Рыжая наклонилась вперед, к самому лицу брата, подхватила цепкими пальцами руки, отбросившей сигарету в распахнутое окно, подбородок, крепко поцеловала, на долю секунды зажмурившись, и тут же разорвала поцелуй, возвращая зрительный контакт.
-Это неправильно, - тихо, но настойчиво проговорила девушка, не отводя глаз. - Это неправильно и этого нет. Брат и сестра. Как раньше. Как в детстве.
Отпустив Рыжего, она вернулась в прежнюю позу, рассматривая парня практически искоса. Пошарила по карманам, вспомнила, что бросила пачку в комнате — и наконец нехотя, отвернув голову, проговорила:
-Чумка — неплохая девчушка. Не обижай ее. И сюда к ней не ходи.