После того, как Лорда увезли в Наружность, в четвертой заметно похолодало. Вроде бы совсем недавно Золотоголовый ворчал и прикрикивал на Табаки, а сейчас с его исчезновением, в спальне стало слишком много места. Даже Шакал не мог изменить атмосферу своими заунывными песнями, да и Курильщик с вопросами не менял положение. С каждым днем Сфинксу становилось хуже от нагнетающей безысходности, ему хотелось отсидеться в Кофейник и напиться Птичьей жидкости, но нотации, которые он мог услышать после этого от состайников, не внушали ничего хорошего. Тогда же ему пришла идея с кладовкой, где по заверениям Черного хранились запасы Песьей выпивки. Конечно, он была дрянная на вкус, но что сейчас может быть хуже?
По коридорам ходили домовцы: улыбающиеся, скалящиеся и смеющиеся. От всего этого становилось тошно, и Сфинкс ускорил шаг. Наконец, дойдя до кладовки, он увидел исходящий изнутри желтоватый свет. - Черт, и здесь кто-то поселился, - прошипел про себя безрукий и уже собрался развернуться, как заметил на одной из коробок, сваленных около дверного проема чебурашку.  Дурная мысль, пришедшая в лысую голову, сейчас считалась самой оригинальной.
- Так, - сказал Сфинкс, заходя внутрь кладовки и смотря себе под ноги, чтобы не споткнуться. – Как насчет обмена? Я тебе вот это существо, - он помахал в черной беспалой перчатке игрушкой. – А ты оставляешь здесь меня…
Последующие слова застряли в горле, когда безрукий понял, кто находится перед ним. - У дураков мысли сходятся, - иронично про себя заметил зеленоглазый. Криво усмехнувшись, он присел напротив Пифии, прямо на пол и, выхватив из руки девушки бутылку, сделал глоток. – Напиваться не лучший выход, ты этого не знаешь?
Вспомнив про чебурашку, зажатого в другой грабле, он протянул его Пифии. – Подарок.

В глазах неприятно саднило из-за желтого света, исходящего из старого на вид фонарика. Кладовка пахла сыростью и псиной, в особенности Песьим алкоголем, бутылки которого прятались под коробками разных габаритов. Места было не так много, но уместиться вдвоем было вполне возможно, так что немного сдвинувшись влево от девушки, Сфинкс с удовлетворением вытянул ноги. Почему-то они у него жутко болели, а колени ныли с того момента, как их хозяин побродил на Изнанке.
- Раз их «сто пятьсот», как ты выразилась, - Сфинкс пытался уклоняться от руки Пифии, которая вот-вот должна была ухватиться за горлышко бутылки. – То тебе не составит труда достать еще одну, не так ли?
Отбирать, возможно, единственное утешение в этом бренном мире у девушки было не очень прилично, но Сфинксу было бы намного тяжелее откопать еще одну Песью смесь, даже с помощью граблей. Парень отпил подобие яблочного ситро и прикрыл глаза, позволяя алкоголю проникнуть в его кровь и голову. Пусть все тяжелые мысли уйдут, пусть останутся пустота и мертвое спокойствие. Сфинкс не хотел говорить о том, зачем пришел сюда, потому что надеялся, что Пифия понимает причину его действий. Безрукий также понимал, что занесло Пифию в кладовку.
- Только сильно на налегай. Я не хочу тащить тебя в Тринадцатую опять, - парень слабо улыбнулся, и посмотрел на девушку сквозь полураскрытые веки. Кажется, им так и не удалось ни о чем поговорить после произошедшего: то начавшиеся уроки, то разного рода мероприятия мешали им остаться наедине и наконец-то разобраться в Ночи. Но сейчас Сфинксу не хотелось углубляться в эту тему. В окружении писсуаров, спирта и коробок ему хотелось расслабиться. В присутствии Пиф он мог себе это позволить.
- Как ты? – глупый и несуразный вопрос, но он может послужить началом диалога.

Слова Пифии зашевели что-то внутри, что-то старое и вроде бы до этого момента наглухо закрытое в потемках памяти. Но алкоголь, теплом распространяющийся до кончиков пальцев, начал обволакивать разум как туман. Сфинкс просто посмотрел на девушку и ничего не ответил на колкое замечание. Лишь когда парень почувствовал внезапную боль в плече, туман в сознании начал проходить. И если бы у него были руки, то он бы, наверное, обнял Пифию и попытался успокоить ее, но у него не было такой возможности. Тирада слов придавливала зеленоглазого под своим тяжелым весом, и Сфинкс мог бы дать ответы на все вопросы, но опять просто смотрел . Когда яростный порыв иссяк, и девушка упала на колени, пихнув его в грудь, безрукий ответил:
- Да, я простой человек. Поэтому и делаю все это: помогаю, взваливаю непосильный на себя груз и вправляю мозги. Если бы это делал не я, то кто? Можешь считать это выработанным рефлексом с детства.
Сфинкс усмехнулся, задрав голову и уставившись в потолок. Его раздражал желтый свет фонаря, и он пнул коробку, на котором располагался злостный луч света, кроссовком. Раздался хруст, фонарь упал, но все равно продолжал светить прямо в стену, хоть и намного слабее, так что проку от него было немного. Сфинкса это успокоило, и он обратил свой взгляд на Пифию:
- Прости за фонарик, потом отдам нов… - приступ кашля не дал ему закончить предложение. Горло жгло от этого Песьего пойла, и Сфинкс даже на долю секунда начал жалеть о своем решении напиться в стельку, но вот только не оставлять же девушку одну. Мало ли что с ней может приключиться в таком состоянии. Парень сделал глоток и немного скривился, искоса глядя на серебряноволосую. Он понимает, что нужно сказать хоть что-то, но ничего не лезет в голову кроме бытовых и скучных тем.
- Как на девчачьей стороне дела? Тебя не доставали расспросами после Ночи?
Сфинкс сразу же вспомнил буйство Шакала после завершения всего ужаса, что свалилось на лысую голову. Но теперь в четвертой тихо, настолько тихо, что даже Стервятник начал беспокоиться.

Отредактировано Сфинкс (2015-04-15 21:17:59)

Тело расслаблялось с каждой секундой, Сфинксу было тепло, и его начало клонить в сон, но он не мог себе этого позволить. Парень не думал, что девушка заведет речь о произошедшем в ту ночь, и ее реплика заставила его выйти из приятной дремы.
- Ты не виновата. Не думаю, что у нас было время что-то изменить, - он смотрел в стену, вспоминая всю последовательность событий Ночи Сказок. Кто знал, что она обернется таким образом? – И если кого и нужно винить в большей степени, то меня.
- Не смог разглядеть угрозу, пропустил ее мимо ушей. Хотя все было на виду! – Сфинкс корил себя своей беспечностью, а ведь обстановка в Доме была накалена после ссоры рыжих. Но он не мог и предположить, что дойдет до этого. Безрукий злился на Слепого за то, что он был в Лесу, когда потребовалась его помощь. Сфинкса теперь перетряхивало каждую ночь с того момента, как он побывал на Изнанке.
Зеленоглазый сделал глоток, в бутылке оставалось совсем ничего, а доставать новую и сгонять Пифию с насиженного места ему не хотелось. Парень прикрыл один глаз, борясь со сном.
- Воспитательницы не беснуются после произошедшего?
На следующий день после инцидента по Дому начали ходить слухи: девушек и парней решено поделить. Уже не законом Хозяина Дома, а правилом дирекции, но все обошлось к счастью многих.

Когда он изменился? Когда Сфинкс начал взваливать на себя груз ответственности, с которым не всегда мог справиться? Пифия была права:  он не обязан взвалить на себя все это, но как может быть по-другому? Изнанка изменила его, сделав старше на целых шесть лет, а когда ты ребенок, то это большая разница. Ему пришлось заново себя ломать и переделывать, когда его глаза обшарили белую палату Могильника и детское безбровое лицо с заплаканными глазами. Возраст поставил его выше других: он начал замечать то, что не видел раньше и помогать другим состайникам советами, но и потерял свои прежние повадки. Повадки или, если так можно выразиться, рефлексы, данные и взращенные словами Седого. Смотреть на руки Слепого, а не на его лицо; выслушиваться в интонации слов Волка, а не смотреть в его глаза… Все это испарилось за шесть лет. Долгих шесть лет, проклятых лет.
Сфинкс поморщился, чувствую опасность Изнанки позади себя, допил песью смесь и разжал граблю. Бутылка упала и покатилась по полу с неприятным звоном.
- Загрызут? – Сфинкс удивился таким словам Пифии. – Даже если я и перестану брать на себя ответственность «всея Мудрость и правая рука Хозяина Дома», то ни один человек в здравом уме не кинется на меня, клацая зубами, стремясь замучить до белого каления.
Сфинкс представил, как свора Логов загоняет его в угол, а он не может им и слова сказать, лишь зажмуривается и прячет голову за граблями. Усмехнувшись своим бредовым мыслям, он вздохнул, вспомнив то, что произошло недавно в женском крыле. Это не давало ему покоя, но он старался сдерживать свои проблемы при себе и не затрагивать их с другими состайниками или друзьями.
- Да что с ним будет, - безрукий фыркнул, вглядываясь в темноту кладовки. Батарейка фонарика начала садиться, и свет становился слабее с каждой минутой. – Отвез в Наружность и Лорда, и Рыжего. Так вожак Крыс потом бледный ходил весь остаток дня, что к нему и подойти никто не решался.

Отредактировано Сфинкс (2015-04-27 21:23:18)

Сфинксу было тепло, его окутывала сладкая дрема, а голова так и просилась на мягкие колени девушки. Но нельзя. Безрукий дернул головой, отгоняя наваждение, и задумался над ответом на вопрос Пиф.
- Не знаю, - парень тяжело вздохнул, как будто почувствовав весь свой груз разом -  он давил на него сверху, ломая плечи, спину, сдавливая голову, и заставляя видеть все по-другому. Он не давал расслабиться зеленоглазому ни днем ни ночью, но Сфинкса это не тревожило. Да, не только серебряноволосая говорила ему о ненужной ответственности, парень и сам отчетливо это понимал. - Не буду же я скидывать все на Слепого. Да и вышло так со временем. Я не против, мне не сложно.
Потребность в сигаретах возрастала с каждым словом, и Сфинкс начал ерзать, устраиваясь поудобнее. Иногда ему было тяжело под этой ответственностью «второго после Вожака», но бывает ли в жизни все просто? Особенно в пределах Дома? Конечно нет.
Его удивило то, что Пифия ничего не слышала о поездке Рыжего вместе с Ральфом в Наружность. Неужели им никто про это не говорил? Рубашка начала сползать с плеч, безрукий попытался вернуть ее обратно с помощью грабли, но только ухудшил ситуацию. Теперь одна половина свисала с плеча, а другая с головы девушки. Сфинкс улыбнулся. Не столько смешному положением дел, но тому, что было произнесено предсказание. Внутри немного полегчало, и парень надеялся, что сказанное Пифией было не просто словами, основанными на чувстве вины и желаниях.
- Все, успокойся и не говорили так, - Сфинкс хотел потрепать светлую макушку своей рукой, но сделай он это граблей, пришлось бы потом выдирать волосы клочками. – Ты не виновата. Как думаешь, порань Рыжий тебя было бы лучше? Нет.

- Все же знают, что Слепому кроме Изнанки вообще ничего не нужно…
Слова Пифии резанули Сфинкса внутри, заставляя того задыхаться и сдерживаться, чтобы предотвратить приступ кашля. Он наклонился немного вперед, распахнув глаза и восстанавливая сбитое дыхание. Девушка говорила чистую правду, безрукий знал это, оттого и становилось больнее. С каждым днем он чувствовал, что Лес подкрадывается к Слепому, заключая в свои колючие объятия. И никто не сможет вырвать его старого друга из этих проклятых лап. Что-то внутри оборвалось и упало вниз, парень прикрыл глаза, откинувшись на смятую под его весом коробку. Спине стало мокро и холодно, а Сфинксу захотелось рассмеяться. Просто смеяться, пока это не перерастет в гнев или неконтролируемый поток слез и, может, так бы и случилось, будь он наедине с собой.
- Да… - сказал он подавленным голосом, смотря вглубь стен. – За все надо платить. Но я не свалю все на его плечи. Никогда.
Последнее слово он сказал бегло, язык начал заплетаться, кажется, песий алкоголь начал действовать еще сильнее на тело Сфинкса. Отдаленно послышался звонок к ужину. Время прошло так быстро.
- Нет, Пиф. Лучше бы не было, - парень начал медленно подниматься, шипя из-за затекших ног, которые не хотели шевелиться. – Не накручивай себя.
Чуть не навернувшись спиной назад, Сфинксу все же удалось встать, шатаясь в разные стороны. – Цепляйся за меня и поднимайся. Провожу тебя до спальни.
Оставлять серебряноволосую в таком состоянии в столовой было не самой лучшей идей, так что выбор пал на ее соседок, которые точно присмотрят за девушкой и не дадут ей натворить бед.  В глазах мерцало и переливалось яркими красками, а голову клонило в разные стороны, заставляя безрукого переступать с ноги на ногу, чтобы не упасть.

Ночь царила в кладовке, и лишь слабый свет освещал выход из этого темного царства. В глазах от Песьей выпивки все переливалось буйством красок, стены сливались с полом, почерневшим от времени потолком, картонными коробками и писсуарами, выглядывающими из них. Деревянный пол то уходил, то появлялся вновь под ногами Сфинкса, и парень покачивался на пятках, пытаясь не свалиться вслед за девушкой. Он хотел помочь ей подняться, но знал, что если сейчас наклонится, то точно рухнет прямо на нее, переломав той пару костей и наставив болезненных синяков. Могильные Паучихи точно его после этого не оставят в покое.
Безрукий чувствовал, что он во всем и в то же время где-то не здесь. Пульсирующая боль в голове начала проходить, и на смену ей пришла легкость и какое-то странное чувство. Оно заполняло Сфинкса изнутри, покрывая ясный взор и разум пеленой тумана.
Парень слышал приглушенный смех Пифии после неудачного падения, и он ему показался другим. Чужим. Этот смех принадлежал не той, кто сейчас находилась рядом с ним, а другой: с миллионом вопросов в голове, детскими чертами лица и звонким голосом. Сфинкс потянулся к этому манящему голосу и, не справившись со своими ногами, рухнул рядом с девушкой, успев отвести корпус в сторону. Плечу было больно, но он не обратил на это внимание, даже хрустнувший под его весом протез не волновал его. Лишь приглушенный смех существовал в его разуме и ничего лишнего. Сфинкс не видел девушку, но понимал, что она совсем близко; он чувствовал тепло ее тела и знал, что тонкая рука сейчас прикрывает часть фарфорового лица.
Он наклонился над девушкой, пытаясь удержаться на дрожащих коленях, и провел своей щекой по холодной руке, отстраняя ее в сторону. Сфинкс почувствовал теплое дыхание и подался вперед, соприкасаясь своими онемевшими губами других, более теплых и манящих.

Отредактировано Сфинкс (2015-05-08 18:33:03)

Тонкая рука, оттолкнувшая Сфинкса от девушки, не дала ему насладиться поцелуем. Он смотрел на Пифию затуманенным взором и чувствовал, что еще чуть-чуть, и он окажется на пределе. Разум решил покинуть его голову, оставив лишь желание и пьяные пошлые мысли. Теперь он понимал, кто перед ним. Это не девчушка с длинные волосами и вплетенными в них колокольчиками, это серебряноволосая предсказательница, охватившая его шею холодными пальцами. Сфинкс ясно осознавал, что завтра он может пожалеть о случившемся, но сейчас все отошло для него на второй план. Он почувствовал на своих устах жар и подался вперед, накрывая ее губы своими.
В кладовке было холодно и темно, но воздух постепенно начал накаляться, когда парень почувствовал на своих плечах чужие руки и тяжесть навалившегося тела. Пифия была такой легкой и маленькой по сравнению с ним, что он боялся навредить ей, когда решил взять действо в свои изнаночные руки. Он подмял ее под себя, ощущая ладонями раскаленный асфальт и жар, исходящий от закатного солнца. Сфинкс даже не сразу понял, что они оказались на другой стороне Дома, и, пользуясь данной ему возможность, стянул с себя рубашку и майку, оголив торс. Он был бы дураком, свалив все на Пифию, так что даже был где-то внутри рад, что им удалось оказаться здесь. Солнце приятно грело спину, и парень втянул носом раскаленный воздух.
В таком состоянии Изнанка не пугала его, но все равно не давала окончательно расслабиться. Гуляющий по полю ветер, запах травы и чернеющий вдалеке лес давили на него, и Сфинкс, прижавшись к девушке своим телом, тихо прошептал ей два слова на ушко, гладя ее мягкую щеку своей ладонью.
- Верни нас.
Безрукий понимал, чего желала Пифия, и почему они именно сейчас оказались по ту сторону. Но он не желал мириться с этим и не позволил бы себе такие действия на Изнанке. Там он чувствовал сотни глаз, устремленных на него, сотни рук, душащих и утягивающих его за собой, чтобы он никуда и никогда не смог уйти. Они цеплялись за его кроссовки, джинсы, и уже навсегда утерянные майку и рубашку. А ведь в верхнем кармане рубашки лежал подарок Русалки – черный платок, который она украсила своей вышивкой. И он был навсегда забыт на покрытой асфальтом дороге и, наверное, будет подобран каким-нибудь заблудившимся прыгуном.
Деревянный пол встретил их не так мягко, но Сфинкс удержался, чтобы не упасть на девушку. Из-за резкого холода, охватившего его разгоряченное тело, по его спине прошли мурашки, и жгучее желание о продолжении  начало подталкивать его к более решительным мерам, как внезапно Пифия отодвинулась от него и уперлась спиной в стену.
Сфинкс тяжело выдохнул и привстал, присаживаясь напротив девушки и обхватывая ее губы настойчивым поцелуем. Он не хотел ничего говорить, ему важно было лишь ощущать тепло ее тела рядом с собой. Если бы у него сейчас были руки, то он бы начал стаскивать с нее и с себя мешавшуюся в этот занимательный момент одежду, но лимит времени уже был исчерпан, поэтому Сфинкс надеялся, что эту часть девушка возьмет на себя. А пока он покрывал ее шею и плечи легкими поцелуями, прикрыв от удовольствия глаза.