| Кличка: Курильщик. В Наружности известен как Эрик Циммерман. |
Его злостью можно было бы сжигать города.
Он не знал как, поэтому сжигал себя.
Информация из акции
Курильщик это человек исключения. Он легко собирает чудеса и не верит в них. Даже если ткнуть его в них носом - он ничего не поймет. Курильщик человек с характером. Задирист, вспыльчив, плохо уживается с окружающими. Легко кричать что все вокруг психи и обвинять из в чем-то. Сложнее убедить себя, что ты действительно ничего не видишь. Но глаза Курильщика широко открыты и он видит, но не понимает ничего. Он меряет всех линейкой, разделяя на нормальных людей реалистов и тех кто верит черт знает во что. Курильщик хочет быть правильным и одновременно не отличаться от других. Но ему очень мешает в этом его гордыня. Курильщик гордится тем какой он и одновременно пытается заставить других признать его особенность. Но стая смеется, стая видит его насквозь. Курильщик обидчив, педантичен и склонен к размышлениям. Но это не мешает ему быть частью стаи в дни, когда вокруг него оживает магия Дома. Дом принял его, но Курильщик не принял Дом.
Характер
Хороший мальчик. Хороший, правильный, нормальный. Нормальный до скрежета в зубах − совсем скоро он Вам надоест. Эрик − нормальный. А это значит, атеист, если судить по меркам их Великого Божества. Это значит − чужой. Другой. Клеймо «Фазан» не исчезает просто так, пускает свои корни, прорастает под кожу, отравляя горькими фазаньими «должен, обязан, надо». Курильщик скептичный и чопорный, Курильщик раздражительный и обидчивый. Курильщик любопытен и истеричен. Курильщик дотошный. Курильщик задает вопросы, слишком много вопросов, ответы на которые он не получает, а если и получает − боится понять, не хочет, не замечает. Не видит.
Курильщик слишком обременен моралью для того, чтобы Дом принял его всецело, позволив поверить в себя.
Курильщик сыплет вопросами, нанизывает их один на другой, как Шакал бусы собирает − Курильщику по-настоящему интересно. Вопросы-вопросы.
Он строит всевозможные теории в своем сознании, по-прежнему пораженном миазмами фазанье-наружностного существования, он не видит того, что заметно глазу истинного Домовца, но он, сломанный мальчик, не верящий в светлое будущее, куда более «домный», чем многие его обитатели, способен замечать то, чего не замечают все они − мелочи, детали.
Курильщик не любит себя, Курильщик себя боится − затравленно глядит на ненавистного зеркального круглолицого мальчишку. Курильщик маскирует свою неуверенность за псевдонезависимостью, старается выглядеть колким и ершистым, но выглядит обиженным и оскорбленным до глубины души, что раздражает его еще сильней.
Курильщик пытается спорить с окружающей его реальностью, Курильщик взывает к здравому смыслу прочих, Курильщик мучается неразрешимыми дилеммами сам и терзает других − надоедливый мальчишка, мальчишка потерянный.
Курильщик уходит в себя − ему так комфортней. Долго-долго задумчиво что-то чертит в блокноте, смотрит туманно, говорит мало и путано, если вообще говорит − не трогайте его, оставьте, не беспокойте. Ему хорошо одному. Ему нужно побыть одному − интроверсия душит. Окруженный огромным количеством людей, Курильщик, так желающий стать частью единого механизма, подсознательно бежит от них, прячется − устает. Ему нужно побыть одному. Ему нужно набраться сил для того, чтобы вновь задавать вопросы (вопросы, вопросы, вопросы!), снова удивленно вскидывать брови, неверяще коситься на говорящего, следовать за своим непониманием, держать его за хвост и верить, все-таки верить в глубине души, что где-то здесь он все-таки нужен. Когда-нибудь он сможет осознать.
Когда-нибудь его смогут принять.
Курильщик зависим и ведом − подсознательно ищет чью-то широкую спину, свой собственный спасательный круг, за который можно ухватиться в самом сильном шторме − авось и спасет, авось и сохранит. Курильщик эмоционально выплескивает шквал своих обид и переживаний на того, кого избрал для себя этим самым кругом, неосознанно ожидая помощи.
Он не справляется сам. Не может. Не сможет. Курильщику нужен кто-то, кто сможет в него верить. Кто-то, кто станет для него целым миром, кто-то, кто будет слушать и слышать, разделять его точку зрения. Кто-то, кто сможет вести за собой. Кто-то, кто будет не против, что за ним идут.
Курильщик угнетен структурой того, прежнего мира, мира черно-белого, мира блокнотов и доносов, лицемерия и по-старчески маразматичного неприятия новизны. Курильщик отравлен всем этим. Курильщик пытается выпутаться из паутины прошлых событий, пытается стать тем, кем он хотел бы являться, но... Начищенные кроссовки, те самые, с которых все началось, прилизанная челка, чисть зубы, Эрик, два раза в день, следи за собой, Эрик. Веди дневник, Эрик, не потому что так сказал Ральф − потому что ты, Эрик, привык − не вел, но привык — ты, Эрик, так устроен. Ты, Эрик, не можешь иначе. Система, распорядок, насколько это возможно в Четвертой, и единственное, что предает − мысли. Чертовы мысли, клубком путающиеся − Курильщик так отчаянно стремится понять Дом, что забывает о том, что и самого себя-то он понимает не очень.
Иногда Курильщика рвет на части от всего того, что внутри. Курильщик долго держится, а потом плотину прорывает − он начинает говорить правду, правду и только правду людям, в лицо, бойко, не раздумывая, обижая, но обижаясь сам. Потому что его снова не поняли! Потому что снова не услышали! Снова!
Жалостлив и человечен, но тщательно скрывает это.
Скрытный, но в целом довольно искренний. Раскрывает всю душу в надежде, что она хоть кому-то нужна, хоть кому-то сгодится, а потом долго-долго злится на весь мир − не приняли.
Курильщик устает от них, но несется вслед за ними, чтобы покрутить пальцем у виска, убедиться в очередной раз, что он не_понимает, послать ко всем чертям вновь зародившийся огонек надежды где-то внутри себя самого.
Курильщик очень хочет стать таким же.
Курильщик боится быть таким же.
Курильщик ненавидит их, но любит сверх меры. Курильщик благодарен им за то, что они открыли для него понятие свободы, но Курильщик так до сих пор и не понял, что станет для него освобождением.
Кто ты, хороший мальчик Эрик Циммерман? Что ты делаешь здесь? Где твое место?
Затяни потуже шнурки на кроссовках, Эрик. Сегодня тебя ждет трудный день, как десятки предыдущих в Доме − кому, как не тебе, чертов пессимист-мечтатель, знать, что просто здесь не бывает никогда.
Фазанья жизнь систематизирована и структурирована, Фазанья жизнь отлажена, как часовой механизм, Фазанья жизнь абсолютно одинакова − изо дня в день, из года в год. Ты стираешь свои платочки, подписанные по дням недели, поливаешь цветы. Ты смотришь то, что смотрят другие, ты слышишь то, что слышат другие, ты выглядишь так, как выглядят другие.
Не имеешь права выделяться. Не имеешь права бороться − идеальный и такой же, ты просто обязан жить так, как живут они. Твое же благо − твои же интересы. Принимай, если не хочешь публичного разбора твоих ошибок. Следуй, если не хочешь плачевных последствий. Доноси, ябедничай, следи, если хочешь быть хорошим мальчиком. Будь как все, и тогда ты станешь одним из них.
Принимай правила или уходи.Курильщик опускает сердитый, но в то же время благодарный взгляд вниз, на ноги, не на обувь − на его собственное безумие, на его собственную смелость, превратившуюся за несколько дней из полыхающего огня в тлеющий огонек, по-прежнему алый, по-прежнему уверенный и решительный. Курильщик не знает, что он пытается доказать, Курильщик не понимает, что он доказал, но осознает, что доказал! Смог! Себе в первую очередь. А это главное.
Он выбрал уход, и пусть остальные считают это изгнанием, Курильщику все равно. Это его выбор.
Это сознательно.
Курильщик вспоминает, как взвился Акула:
— Ваша группа − образцовая группа...
Курильщика душит гадкий смех. Группа образцовых скряг. Группа образцовых доносчиков. Группа образцовых маменьких и папеньких сынков, образцовых любимчиков администрации... Группа образцовых моральных уродов. Дальше продолжать не имеет смысла.Курильщик истерично смеется, вспоминая свое «Никто меня не примет, я же Фазан», закрывает рот руками. Плечи вздрагивают от немого хохота, ладони судорожно потряхивает − инструкция по выживанию колясника при переселении, отчего-то вызубренная им, комкается, скачущие кривые буквы маленького Шакала изгибаются еще сильней, превращаясь в причудливые знаки какого-нибудь несуществующего алфавита. На лице Курильщика гримаса ужаса, отчаяния, веры и надежды, ожидания и нерешительности − увидь его кто сейчас, отшатнулись бы, приняв за умалишенного. Курильщик жмурится, пытаясь успокоиться, в памяти всплывают взгляды: серьезный-уверенный крестного, надменно-эльфийский и Шакалий − смешливый, мудрый, оценивающий. «Фазан-самоубийца» собирает вещи. «Улетный Фазан» с отвращением разглядывает опостылевшую комнату. «Фазаний император» останавливает часы, так любимые им, прячет их на дно сумки.
Мечется из стороны в сторону в полной тишине, кусает ногти, поглядывает на дверь, откуда вот-вот должна появиться достопочтенная администрация, самолично решившая сопроводить проблемного фазаненка до его новой среды обитания.
Курильщик представляет себя Крысенком, зеленоволосым каким-нибудь, несуразным, и у него, кажется, начинает дергаться глаз − не то от смеха, не то от ужаса.
Курильщик представляет себя Птицей, облаченной в черное, с прилизанной челкой и каким-нибудь цветочным горшком, провонявшимся плесенью Гнездовища. Представляет зубастого Стервятника, от одного вида которого Курильщику искренне хочется удавиться.
Представляет себя Псом, обмотанным цепями бритоголовым, псевдовесельчаком и якобы_шутником. Представляет Помпея и его летучих мышей, наверное, населяющих Шестую и вьющих гнезда под потолком.
Курильщик скрепя сердце может представить себя кем угодно и где угодно, но, закрывая глаза и вновь сталкиваясь со взглядами случайных собеседников из Кофейника, он, как ни силится, не может представить себя одним из них.
И это дарит ему надежду.Дальше все происходит слишком быстро. Позже, когда Курильщик, рефлексируя в очередной раз, будет прокручивать все воспоминанием, он осознает, что момент этот размылся, превратившись в нечто обрывочное. Потрясенный зажженной сигаретой Гомер, удивленный отсутствием постельного белья на Фазаньей кровати Акула. Ящик, толкающийся в проходе, от которого за версту несет алкоголем. Коридоры, лица, двери, знаки, надписи, символы, что-то внутреннее, что-то, что-то, от чего сердце замирает или напротив кульбит делает, что-то новое и неизведанное.
Пепел с сигареты, так и оставшейся в руке, падает прямо на алые кроссовки.
Акула кривится. Перед Курильщиком вырастает дверь, испещренная мелкими знаками, символичными и вполне объяснимыми. Но Курильщик не видит их, не замечает, ведь все, что привлекает его внимание, все, что так манит, утягивая из мира реальности − огромная меловая четверка по самому центру.
Ящик недовольно ворчит, распахивает дверь. Курильщик делает глубокий вдох и резко опускает руки на колеса.
