19.08.14
Тем вечером на побережье было чудо как хорошо. Дул приятный солоноватый ветерок, песок мягко хрустел под босыми ногами Самозванки. Её одежда пропахла водорослями и дымом лагерного костерка. Шумело море: то и дело накатывало на камни и с шипением заливало ступни. Правда, Самозванка этого не слышала — не надела слуховой аппарат. Но и без него не чувствовала себя обделённой. К тишине, абсолютно мёртвой тишине, она давно привыкла.

Самозванка шла, рассеяно глядя вдаль. Ей думалось о чём-то возвышенном  — и бесспорно радостном. Но с её везением утопленницы кому-нибудь было просто заказано испортить этот вечер.

Трёх молодых людей она, погружённая в свои мечтания, заметила поздно. По крайней мере, её они увидели раньше. Поднялись с песка, отряхнув цветастые летние рубашки, и подошли вразвалочку. Совсем чужие со своими беззвучными разговорами и смехом, пластиковыми стаканчиками из-под пива. Совсем Наружние. Откуда-то из глубины живота сразу же поднялся страх. Надо было бежать, бежать назад в корпус, но ничего не вышло. На это нашлось множество причин: ноги прилипли к размоченной солёной кашице,  тело задеревенело, а мозг отключился.

Самозванка взглянула на незнакомцев исподлобья, не в силах убрать за ухо выбившуюся прядь волос. Скрестила руки на груди, словно постаралась занять меньше пространства, — вот и всё, на что её хватило. Она посмотрела на их раскрасневшиеся лица, оттенённые блеклым светом пляжных фонарей, и даже почти поняла, о чём говорят молодые люди: они шевелили губами как-то вяло и нетвёрдо. Хотя влажноватые глаза блестели ярко.

— Посмотри…

—…где…

— Красавица. — Ложь. Самозванка не красавица. У неё самое обычное лицо, чересчур широковатые плечи и прямая, почти незаметная талия. Но нежданным гостям лагеря сейчас было всё равно. Ей — тем более.

Может, ей бы ничего и не сделали. Может. Но сейчас всё зло мира уменьшилось до человеческих размеров и расслоилось в три нетрезвые тушки. Будь Самозванка смелее, она бы завопила, развернулась и пустилась бы улепётывать со всех ног. Но Самозванка — Самозванка, и этого достаточно.

— Меня ждут, — вместо этого сказала она и отступила. Конечно, её никто не ждёт. Соседок предупредила, что ушла гулять, и до утра её никто не хватится. Ни уехавшая на свидание Бедуинка, ни занятая последними сплетнями Ехидна. И зачем-то повторила: — Ждут.

Отредактировано Самозванка (2015-02-11 21:12:54)

Соберись, рохля тормознутая.

Нет, честно говоря, Самозванка не рохля. Она научилась брать себя в руки, когда случалось нечто из ряда вон выходящее. Но есть просто «выходящее», а есть  форменный, парализующий  ужас. Ни появись на побережье Ковен, неизвестно, в какого масштаба трагедию вылилась бы эта встреча. Но теперь вожак Шабаша стоял рядом с Самозванкой, и девушка наконец смогла — счастье-то какое — включить мозг.

Какое дело пришедшим из Наружности до иерархии Дома и авторитета Ковена? А никакое. Но стая, любая стая не поставила бы над собой слабого человека — это факт.  Как ни странно, но Самозванке, именно ей, несказанно повезло. Вышел бы прогуляться какой-нибудь другой домовец, струхнул и даже голосу бы не подал.

Однако Ковен один, а их трое и они пьяны.

— Здравствуй, —  произнесла Самозванка, снова едва разобрав, о чём идёт речь. — Потеряли вы меня, наверное. Наши все заждались, да?

Эти абстрактные «наши», по идее, ждали в ближайшем корпусе. Или за во-он теми кустами.

—…вопросики будут? — Да, вопросы у них были. Такие, что слились для Самозванки в одно «чё-чё-чё».  Парень, стоящий ближе всех к Ковену, повёл плечом и чуть-чуть, совсем по-змеиному, склонил голову набок.

— О-о, — протянул он. — Слышь, а ты кто такой? Шёл бы себе и шёл. Чё, храбрец?

— Чё, нарываешься, что ли? — осенило второго. В дребезжащем свете Самозванка разглядела, что у него на глазу вскочил ячмень. Это ничего ей не давало, абсолютно ничего. Только напомнило: они обычные люди. Такие же люди, бояться которых ты уже давно себя отучила. Не смей, даже не думай возвращаться к тому, что было раньше.

Если всё станет совсем плохо, если не поможет даже самая одухотворённая речь Ковена и третий мужчина, плавно заходящий за спину вожаку, всё же нанесёт удар, то Самозванка возьмёт и вцепиться кому-нибудь в горло. Да, Самозванка. Да, вцепиться. И прежде чем её отшвырнут  — а отшвырнут её обязательно — будет лягаться и кусаться, как могут только самые бесстрашные девушки Серого Дома. С отчаянием и визгом, достойным Крысят из Второй.

От таких мыслей почему-то стало легче. Но, правда, в ту минуту она ещё не успела превратиться в позабывшего боль берсерка. Поэтому Самозванка не ринулась вперёд с боевым кличем, когда первый говоривший протянул руку, чтобы потрепать её по щеке. Лишь благоразумно отступила, начав с силой тереть испачканную прикосновением кожу. Это вызвало новый приступ смеха.

Посчитав, что её угрозы покажутся слишком жалкими и ни к чему хорошему не приведут, Самозванка закусила губу.

Пьяный гогот, прикосновение, жаркое дыхание в затылок  — всё это не шло ни в какое сравнение с тяжело рухнувшим Ковеном.

— …ничего не скажет. — Славно, что они так решили. Сами поди перепугались. Другие могли бы взять и свернуть Самозванке шею. Но эти «другие», наверное, должны были быть какими-нибудь отчаянными головорезами. А так — обычная поддатая компания. В сущности, трусы. Как же хорошо.

Только в это «хорошо» Самозванка не верила. Ковен лежал абсолютно недвижимый и, казалось, совершенно бездыханный.  А когда он дёрнулся, сел и сплюнул жижу из слюны, песка и крови, девушка чуть ли не разрыдалась от облегчения. «Ой, да не реви ты, идиотка. Не тебя ведь били».

— Что-что? — переспросила она. — Ты говоришь про… кличку?

Как это, думать о чём-то другом после такого потрясения? Была бы Самозванкина воля, шлёпнулась бы сейчас в обморок. Но нельзя. Поэтому она, спокойная, как дюжина удавов, села рядом. Своего спасителя пока решила не трогать — пусть хотя бы дыхание переведёт.

— Не буду я ничего сочинять. Вообще, странно это. Вот дашь человеку кличку — не понравится. Тебе хоть бы хны, а ему потом мучайся. — Своё волнение Самозванка всё-таки выдала. Не проплачется, так хоть выльет на спасителя целый ушат не нужной ему информации. Но действительно, кому как не ей рассуждать о нелестных прозвищах?

— Спасибо тебе, — говорила она, помогая Ковену подняться, — спасибо тебе огромное. Здорово ты это придумал, притвориться мёртвым. Только не делай так больше. Жуть редкостная, и…

Если у Самозванки когда-нибудь язык без слуха и «заблудится», то явно ещё нескоро. Как будто у вожака Шабаша хобби такое, при каждом удобном случае падать лицом в землю.

Девушка перекинула здоровую руку Ковена через свою шею, чтобы он мог перенести часть своего веса. Через несколько шагов поток её нервной болтовни иссяк, и Самозванка выдавила:

— Прости.

Непонятно, за что именно она просила прощение. То ли за драку, которая без её участия просто бы не состоялась, то ли за лишние слова.

Теперь Самозванка, переступавшая босыми ногами через камешки, ракушки и жестяные крышки из-под бутылок, молчала. Смотрела на небо, усыпанное мошками звёзд, фонари, пляжные лежаки. И на Ковена — его припухшую челюсть, разбитый подбородок.

— Как ты? — решила спросить она. — Догадываюсь, что дерьмово. Но уточнить нужно.

Тем временем уже стало видно их корпус.